Гордость и гордыня - Страница 46

Все это она сообщила миссис Гардинер и, изложив обстоятельства, продолжала так: «Теперь я убеждена, милая тетенька, что нисколько не была влюблена; ведь если бы я действительно испытывала эту чистую и возвышенную страсть, я сейчас ненавидела бы самое его имя и желала бы ему всяческого зла. Однако я испытываю добрые чувства не только к нему, но даже и к мисс Кинг. Я не нахожу в себе никакой ненависти к ней, никакого желания выискивать в ней изъяны и недостатки. Значит, никакой любви не было. Моя осторожность принесла плоды, и хотя, без сомнения, я была бы предметом особого интереса всех моих знакомых, будь я без памяти в него влюблена, не могу сказать, что меня огорчает отсутствие такого интереса. Всеобщее внимание иногда покупается слишком дорогой ценой. Китти и Лидия куда больше принимают к сердцу эту его измену. Они слишком юны, чтобы разбираться в путях света, и еще не пришли к грустному заключению, что красивым молодым людям средства к существованию нужны не менее, чем некрасивым».

Глава 27

Никаких более значительных событии в лонгборнском семействе не произошло, и январь с февралем миновали ничем не ознаменованные, кроме прогулок в Меритон, иногда по грязи, иногда по холоду. Март должен был увидеть Элизабет в Хансфорде. Сначала она не думала серьезно, что отправится туда, однако Шарлотта, как ей вскоре пришлось убедиться, очень ждала ее приезда, и сама она постепенно начала предвкушать эту поездку со все большим удовольствием и уже не собиралась от нее отказаться. Долгая разлука пробудила в ней желание увидеться с Шарлоттой и смягчила отвращение к мистеру Коллинзу. Всякая новизна заманчива, а с такой матерью и с сестрами, чьи интересы она не разделяла, жизнь дома имела свою оборотную сторону, и некоторая перемена казалась заманчивой сама по себе. K тому же поездка обещала возможность ненадолго свидеться с Джейн. Короче говоря, с приближением назначенного дня любая задержка ее огорчила бы. Однако все шло гладко и наконец устроилось в точности с первоначальным предложением Шарлотты. Ей предстояло сопровождать сэра Уильяма и его вторую дочь. Затем было решено переночевать в Лондоне, и план оказался настолько совершенным, насколько можно ожидать от любого плана.

Ее огорчала только разлука с отцом, которому, несомненно, будет ее не хватать и который, когда настало время прощаться, настолько расстроился, что велел ей написать ему и даже почти обещал отметить на ее письмо.

Ее прощание с мистером Уикхемом было очень дружеским, а с его стороны так даже и более. Хотя теперь он ухаживал за другой, однако это не мешало ему помнить, что Элизабет первая привлекла и заслужила его внимание, первая слушала его и жалела, первая отнеслась к нему с восхищением. И в том, как он прощался с ней, как желал провести время елико можно веселее, как напоминал о том, чего ей следует ожидать от леди Кэтрин де Бэр, и как выражал надежду, что их мнение об этой даме, их мнение обо всех всегда будут совпадать — во всем этом была заботливость, живой интерес, и она почувствовала, что он прочно завоевал ее самое искреннее расположение. Она рассталась с ним в полной уверенности, что, женатый или холостой, он навсегда останется для нее идеалом обходительности и очарования.

На следующим день ее спутники нисколько не умалили его в ее глазах. Сэр Уильям Лукас и его дочь Мария, добрая душа, но такая же пустоголовая, как ее отец, не говорили ничего достойного внимания, и их слова доставляли слушательнице почти столько же удовольствия, как погромы кивания экипажа. Элизабет любила смешные глупости, но она была давно знакома с сэром Уильямом, и он не мог рассказать ем ничего нового о чудесах представления ко двору или о почетности рыцарского звания. A его любезности были столь же новы, как и его повествования.

Ехать им предстояло всего двадцать четыре мили, и они отправились в путь, чтобы добраться до Грейсчерч-стрит к полудню. Когда они подъехали к дверям мистера Гардинера, Джейн, в ожидании стоявшая у окна гостиной, встретила их в прихожей, и Элизабет, внимательно поглядев на ее лицо, обрадовалась, что она выглядит такой же прелестной и здоровой, как прежде. На лестнице толпились детишки, мальчики и девочки, которые не утерпели и вы бежали из гостиной, чтобы поскорее поздороваться с кузиной. Но они не видели ее целым год, и застенчивость помешала им спуститься вниз. B доме воцарились радость и приветливость. День прошел очень приятно — первая половина в хлопотах и поездках по магазинам, а вечером они отправились в театр.

Там Элизабет сумела сесть рядом с тетушкой. Сначала они поговорили о ее сестре, и она была более огорчена, чем удивлена, когда в ответ на свои подробные расспросы услышала, что Джейн все время старается сохранять бодрость, но все-таки иногда грустит. Впрочем, можно было надеяться, что в довольно скором времени она станет совсем прежней. Миссис Гардинер, кроме того, подробно рассказала ей о визите мисс Бингли, а также повторила некоторые свои разговоры с Джейн, которые свидетельствовали, что та твердо решила отказаться от этого знакомства.

Затем миссис Гардинер принялась поддразнивать племянницу, покинутую Уикхемом, и поздравлять ее, что она так хорошо переносит свое горе.

— Но, милочка Элизабет, — добавила она, — что ты можешь сказать мне про мисс Кинг? Мне не хотелось бы счесть нашего друга корыстолюбивым.

— Милая тетенька, если речь идет о женитьбе, то в чем разница между корыстолюбием и благоразумием? Где кончается предусмотрительность и начинается алчность? B то Рождество вы опасались, как бы он не женился на мне, потому что это было бы неблагоразумно, а теперь, когда он ухаживает за девушкой всего с десятью тысячами фунтов приданого, вы хотите узнать, не корыстолюбив ли он.